ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТЬ. ПРОШЕНИЕ.
"В рассказе Ольги перед ним открывался такой огромный, почти неправдоподобный мир, что он не мог удержаться, чтобы как-нибудь соприкоснуться с ним, хотя бы вспоминая о своих мелких переживаниях, чтобы убедиться не только в существовании этого мира, но и отчетливо ощутить, что и сам он тоже существует".(пер. Райт-Ковлевой)

"Мелкие переживания" по сравнению с "огромным, почти неправдоподобным миром" - о Божественном ли здесь идет речь или - о божественно-творческом?

"Более того: к Замку ведет множество дорог; то одна из них в моде и тогда по ней едет большинство, то другая - и туда устремляются все… в любую минуту возможны изменения. Правда, в деревне все дороги сходятся, но там коляски летят как бешеные, тогда как у Замка они замедляют ход. И если порядок езды по дороге не установлен и разобраться в нем трудно, то это относится и к числу колясок. Бывают дни, когда ни одной коляски не увидишь, а потом их проезжает великое множество. Теперь представь себе нашего отца в этой неразберихе…"

религиозный человек вряд ли станет так описывать пути к Богу - скорее уж писатель иронизирует по поводу литературных направлений и литературной моде. Но отчего в главе речь идет об отце - как известно, отец Кафки, к примеру, ни религиозностью, ни тем более интересом к литературе не отличался.

В этой "неразберихе" отца Кафки представлять и нет надобности. Он - по сравнению, например, с сыном, - вполне благополучен. Фотография 1920 года представляет нам слегка постаревшего, но все еще полного сил мужчину. А несколькими страницами ранее автор говорит о том, что за последние три года отец Амалии изменился до неузнаваемости. За три года - с 1917 года - времени констатации у Франца Кафки туберкулеза до неузнаваемости изменился сын. Если мы вспомним давнишне высказывание писателя, что он долго будет оставаться молодым, а затем разом постареет, то не приходится удивляться тому, как подробно автор останавливается на описании переживаний, напрасных - по человеческим меркам - надежд и стараний отца семейства.

Здесь же упоминается садоводство и промокшая, иззябшая фигура больного отца. Как тут не вспомнить работу Франца Кафки в Помологическом институте в Трое под Прагой - об этом он сам недаром упоминает в письмах и дневниках.

Глава названа "Прошение", но главный персонаж её действительно уже ничего не просит - он просто ждет.

Не каждый читатель догадается о том, что любой писатель всю свою творческую жизнь посвящает ПРОШЕНИЮ (кому и зачем - дело другое), а Франц Кафка еще уточняет: ПРОШЕНИЕ О ПРОЩЕНИИ. К Богу или к человеку обращено это прошение, искренно оно или нет, найдет ли оно отклик или канет в Лету -на то уж воля читателя. Писатель же…

"Чиновники - народ очень образованный, но односторонний, по своей специальности каждый может из одного слова вывести целый ряд мыслей, но ему можно часами объяснять то, что касается другого отдела, и он будет только вежливо кивать головой, но не поймет ни слова. И это вполне понятно: попробуй только сам разобраться в каких-нибудь служебных мелочах, которые тебя непосредственно касаются в каких-нибудь пустяках, которые любой чиновник может разрешить одним мановением руки, попробуй только в них разобраться досконально, а уже ты всю жизнь провозишься, а до сути дела и не доберешься".

Чиновников от религии и литературы имеет здесь в виду автор. Пока что представляются только две чаши этих весов - их способно представить себе даже атеистическое сознание.