3. как удалить сексуальную татуировку
Давайте будем более точны и правдивы: все мы родом из секса. Другое дело коли секс обнаруживается на пограничье детства, в крайнем случае юности.

Тем не менее завязкой романа служит повод сексуальный: Карла Россмана соблазнила-совратила служанка. Напомню: ему 16 лет, а у него уже есть ребенок.

Дневник Франца Кафки. 10 апреля 1922 года: "В юности я был так неискушен и равнодушен в сексуальном отношении (и очень долго оставался бы таким, если бы меня насильно не толкнули в область сексуального), как сегодня, скажем, в отношении теории относительности. Меня удивляли только мелочи и то лишь после долгого обучения (например, что именно те женщины. Которые на улице казались мне самыми красивыми и самыми нарядными, непременно должны быть проститутки". (пер. Е.Кацевой). данное признание имеет непосредственное отношение к роману, мало того совпадаемость реалий, вымышленных, литературных и упоминаемых в дневнике, заставляет нас внимательнее относиться к ним:: Франц Кафка не тот человек и не тот писатель. Который открещивается от своего жизненного опыта, хотя таковая попытка на первый взгляд как раз присутствует в романе. Но будем последовательны.

Итак, совращение-соблазнение. Макс Брод свидетельствует призрачно-прозрачно о некоем любовном опыте 16-летнего Франца Кафки с француженкой-гувернанткой. Однако приверженный искренности писатель в письме к Фелиции Бауэр, своей дважды невесте. Упоминает и о сцене, разыгравшейся в его семействе, когда в его присутствии родители выговаривали служанке за "неподобающее" поведение… И хотя Карл Россман отправляет этот случай после единственного воспоминания, причем по чужой инициативе, на периферию сознания, как видим, Кафке даже перед смертью, за два года до нее, не удается отделаться от юношеского сексуального опыта.

А еще через несколько страниц Карл борется в ночи с юной Кларой уж не напоминание ли это "первой ночи! и юной продавщице, выпавшее к автору из 1903 года?

История отношений Карла и Терезы совсем иное. Дружба с этой деловитой, работящей девушкой напоминают, пожалуй, до определенного момента платонические отношения со своей дважды невестой. Но…

Парижские путевые записи посвящаются в немалой степени публичным домам, а дневник 19 декабря 1913 года прямо-таки вопиет:

"Я нарочно хожу по улицам, где есть проститутки. Когда я прохожу мимо них, меня возбуждает эта далекая, но тем не менее существующая возможность пойти с одной из них. Это вульгарно? Но я не знаю ничего лучшего, и такой поступок кажется мне в сущности невинным и почти не заставляет меня каяться. Только хочу я толстых, пожилых, в поношенных, но благодаря разным накидкам кажущихся пышными платьях. Одна из них, по-видимому, знает меня. Я встретил её сегодня после обеда, она была еще не в профессиональном наряде, непричесанная, без шляпы, в простой рабочей блузе, как кухарка, и несла большой сверток , вероятно, белья к прачке. Ни один человек, кроме меня, не нашел бы в ней ничего соблазнительного. Мы мельком посмотрели друг на друга. Теперь, вечером, когда стало прохладно, я увидел её на противоположной стороне узкого, ответвляющегося от Цельнергассе переулка, где она обычно поджидала клиентов; она была в облегающем желто-коричневом платье. Я дважды оглянулся на неё, она ответила на мой взгляд, но я прямо-таки сбежал от неё".

И вот в романе "Америка" появляется: пышная пожилая "фрау старшая кухарка" и "роскошная" неряшливая Брунельда, которую герой "сдает", как в ломбард, в "заведение" вся эта сцена исполнена столь достоверно и насмешливо, что вполне можно представить себе грустную улыбку Франца Кафки, таким образом избавлявшегося от своих сексуальных порывов.