2. ТРЕХМЕРНОЕ ПРОСТРАНСТВО ДАГЕРРОТИПА
Америке в начале века все возрасты покорны: подростки от страниц Майн-Рида и Фенимора Купера готовы были сбежать (и сбегали!) к гуронам и атабаскам, а бедняки и бедолаги в эмиграции обретали счастье свой последней надежды. Случай с Карлом Россманом иное: он не выдает нам свидетельство увлечения Францем Кафкой приключениями подлинными или мнимыми, и само его плавание через океан скорее напоминает высылку английской короной преступников в сверхдалекую Австралию. даже пять суток пребывания Карла на пароходе напоминает злополучное положение каторжников в трюмах дальнейрейсовых кораблей прошлого. К самому "преступлению" юноши мы еще вернемся, сейчас же отметим его полумужество, полупокорность в начальный период жизни. Когда Атлантический океан баюкает его тело между Европой и Америкой, между прошлым и будущим, разве не пристало сердцу опережать мерный стук пароходных машин? Но юноша направляется в плавание взрослыми (родителями!) почти играючи так дети выталкивают на течение игрушечный, излаженный их тщанием пароходик. Что остается ему? Лишь одно покориться превратностям течения, ожидать случайного поворота или остановки. Почти ничем не оснащенный кораблик Карла Россмана отправляется в кругосветное, кругожизненное путешествие много ли у него шансов вернуться в родные края или хотя бы открыть для себя собственную Америку?!

В гаване его встречает "такая высокая" статуя Свободы с мечом в подъятой руке. Что это ошибка, описка Кафки, или она нест Карлу Россману не мир, но меч? И действительно этот дамоклов меч фактически нависает над героем на протяжении всего романа.

Итак, каков внешний антураж романа? Гавань со статуей Свободы, громадные небоскребы, широкие, полные автомобилей и народа улицы, грандиозный отель, праздничные шествия и манифестации, особняки и безработные, трущобы и проститутки, гигантские виадуки мостов, юноши, работающие днем и ночью, продавец, посвящающий ночи учебе… все это почерпнуто Кафкой из лекций об Америке с картинками "волшебного фонаря" да немногих книг, в частности биографии Бенджамена Франклина. Скудный. Если не сказать больше, материал. Но самый главный человеческий материал всегда бьл под рукой у автора: это он сам, его представления о добре и зле, способность наделить героя собственными чертами и неумение противостоять злу силой.

На ковре-самолете фотографии Кафка переправляется через океан, и уже на страницах романа двухмерность приобретает глубину, пусть и не до горизонта, но хотя бы до задника сцены автор недаром описывает в главе последней не фотографию Оклахомского театра даже. А лишь ложу в нем Президента Соединенных Штатов Америки. И тут же описание медальона с изображением одного из Президентов: автор старется не упустить еще одну возможность продемонстрировать и еще одну фотографическую достоверность своего "американского романа". Не стоит преувеличивать наивности автора в конце концов нам неизвестен вариант названия романа, буде он опубликован при жизни писателя. Нам же еще раз остается кивком подтвердить деловое чутье публикатора и друга писателя Макса Брода: : в послевоенной Европе, разрушенной и обнищавшей, одно только слово "Америка" способно было вызвать и интерес, и надежду на известность. Кроме того, американцы. Слепо и безоговорочно влюбленные в свою страну, также не могли пропустить роман с подобным названием. Макс Брод родился под знаком Меркурия сообразительного и делового.

Может быть, это даже и хорошо не выписанная четким почерком Америка не отвлекает читателя от главного: героя, влюбленного в это сценическое пространство, полное обычных человеческих привычек и страстей. Наша любовь к рассматриванию фотографий помогает и здесь: неторопливость побуждает к глубине мышления, , глубина мысли к постижению замысла автора.