ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Фрида.
ЭТО - САМАЯ КОРОТЕНЬКАЯ ГЛАВА-СКОРОГОВОРКА И В ТО ЖЕ самое время - наиболее "плотное" место в произведениях Кафки. не будь её, его вполне можно было бы назвать целомудренным и даже пуританским писателем. В чем же дело? почему писатель впускает в свой роман животность человеческой натуры?

Все знавшие Франца Кафку свидетельствуют: он всегда уклонялся от пошлых и скабрезных тем в разговорах. Только страницам дневника поверял он иногда обуревавшие его страсти. Счастье плотской любви? - об этом, кажется, не могло быть и речи. И вдруг - встреча с Миленой Есенска_Поллак, встреча, от которой он так долго уклонялся.

Перечтем сначала несколько отрывков из писем Кафки к возлюбленной (в пер. А.Карельского).

"(Это тебе на ухо, на левое, а ты лежишь на белой постели, спишь глубоким сном самого праведного происхождения и медленно, еще ничего не осознавая, переворачиваешься с правого бока на левый - к моим губам…")

"Такое впечатление создается оттого, что мне дано было пережить краткую телесную близость и потом внезапно телесную разлуку…""

"Насколько далека Вена от Праги, чтобы так подумать, насколько она близка, чтобы улечься рядом с тобой в лесу, - и как давно это было!" А прошло всего-то две недели.

"Я различаю те дни очень четко: первый день был сама неуверенность, второй - слишком большая уверенность, третий - раскаяние, и четвертый - сама доброта".

"Так что я сумел написать только полстраницы и снова вернулся к тебе, лежу над этим письмом, как лежал рядом с тобой тогда в лесу".

"…- поскольку я тебя люблю, я люблю весь мир, а весь мир - это и твое левое плечо - нет, сначала было правое, - и потому целую его, когда мне заблагорассудится (а ты будь добра, чуть приспусти на нем блузку), - но и левое плечо тоже, и твое лицо над моим в лесу, и твое лицо под моим в лесу, и забвенье на твоей полуобнаженной груди. И потому ты права, когда говоришь, что мы были тогда одно…"

и теперь сравним эти трогательные строки с пассажем из романа, рукопись которого, как и письма его, была в руках Милены.

"Они обняли друг друга, маленькое тело пылало в руках К., они закружились в беспамятстве, из которого К. долго и напрасно пытался вырваться; сделав несколько шагов, они глухо стукнули в дверь Кламма и наконец пристроились среди лужиц пива и разного мусора, покрывавших пол. И потекло время –время общего дыхания, общих ударов сердца; время, когда К. беспрерывно ощущал, что он заблудился или проник в такую даль чужбины, куда до него не проникал ни один человек, - чужбины, где даже воздух не имел ни одной частицы родного воздуха, где можно было задохнуться от своеобычаев и где невозможно не поддаться нелепому соблазну в своих ошибках в такой тупик, откуда и выход-то невозможен".

И далее: "К. начал заправлять обрывки её блузки, но не мог ничего сказать - слишком он был счастлив, держа Фриду в объятиях, слишком счастлив и робок в то же время, потому что ему казалось: лишись он Фриды - он лишится всего, что имеет. И словно подбадривая молчаливой поддержкой К., Фрида постучала сжатым кулаком в дверь и крикнула: "Я с землемером! Я с землемером!" (Р.-К.)

И - наконец-то! - предоставим слово возлюбленной писателя. Вот что пишет она Максу Броду (Милена называла Франца Франком).

"На четыре дня, когда Франк был рядом со мной, он его (страх) потерял. Мы смеялись над ним… этот страх касался не только меня, а всего, что живет непристойно, например, и тела. Когда тело обнажалось, он не выносил его вида. Однако я сумела избавить его от этого. Когда он испытывал этот страх, он смотрел мне в глаза, мы замирали на некоторое время, так, словно бы не могли перевести дыхания, или как будто шаги причиняют нам боль, и через некоторое время это проходило. Ни в каких особых усилиях не было необходимости, все было просто и ясно, я тащила его через холмы под Веной…"

не правда ли, интересные вырисовываются параллели?! Несчастная в браке Милена в свою очередь изменяет мужу Эрнсту Поллаку. Та счастливая встреча в Вене, о которой пишут возлюбленные, в третьей главе романа описывается Кафкой гротескно и все же с реальными подробностями. Когда К. прячется под стойкой буфета - это писатель, безусловно, вспоминает, как он прятался от знакомых в Вене в кафе у Южного вокзала и в гостинице "Рива", опасаясь скомпрометировать жену своего знакомого Поллака. Эрнст уважал Кафку как писателя, и в свою очередь Милена, так и не разлюбившая мужа, не скрыла от него своей тайны, возможно, вполне осознанно, так как после этого Эрнст вновь заинтересовался своей почти уже брошенной супругой.

Богемную обстановку и окружение четы Поллаков Франц Кафка изобразил карикаиурно-буфетным антуражем, Фридой с плетью в руках и Ольгой, всю ночь проваландавшейся со слугами Кламма на конюшне.

Прошлая, изболевшаяся ожиданием любовь водила рукой Кафки, когда он писал этот роман - роман-полупризнание, роман-полубезнадежность.