Читаем Замок. 18. Наказание для Амалии (Часть 4)

Валерий Белоножко

Я много работаю, исследуя и анализируя тексты Франца Кафки. Мои работы постоянно пополняются и публикуются на этом сайте.

Новые темы

18. Наказание для Амалии (Часть 4)

18.10.08

И ту я внезапно вспомнил опять-таки о термине Strafe - Amalias Strafe: НАКАЗАНИЕ ДЛЯ АМАЛИИ. Однако Die Strafkolonie - новелла уже называется В ИСПРАВИТЕЛЬНОЙ КОЛОНИИ, хотя я встречал и другой перевод - В ШТРАФНОЙ КОЛОНИИ. Естественно, в 60-х годах редактор пропустил бы только В ИСПРАВИТЕЛЬНОЙ КОЛОНИИ, да и по смыслу - в первом толковании - можно так и рассудить. Но как только мы применим к названию нашей главы ИСПРАВЛЕНИЕ АМАЛИИ, засияет на нашей сцене боковое освещение. Естественно, сама Амалия никак не исправляется - в этом нет и необходимости, но зато она ИСПРАВЛЯЕТ семейство, правда, в совершенно ином направлении - в понижении его статуса, то есть, ВЫПРАВЛЯЕТ его в соответствии с истинным положением дела - истинным положением отдельной семейной ячейки в обществе. Говоря марксистским термином - вытаскивает за ушко да на солнышко ОБЩЕСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ.

Не такой уж буквоед и зануда. Так или иначе, мы смотрим - в большинстве своем - на тексты Кафки через забор переводчика, что НЕ ЕСТЬ ХОРОШО, как говорят в последнее время некоторые представители интеллигенции, демонстрируя нам не только капельку юмора, но приличную долю невнимания к слову. А ведь переводчик может передать читателю и авторскую интонацию, которая дороже дорогого, так как просто-таки подтверждает суть текста и точность переводчика. Раньше я никогда не выступал в качестве критика переводов, да и теперь не вторгаюсь в эту область, но, уж коли мы попали на стезю этимологии, я обращу еще внимание на завершающие слова романа "Процесс": " - Как собака, - сказал он так, как будто бы этому позору суждено пережить его".

"-Как собака, - сказал он так, словно бы этому стыду было суждено пережить его". Я всего лишь поменял одно слово - вернул читателя к личности Йозефа К., которая впервые и лишь перед смертью выказала себя, ОЖИВИЛА СЕБЯ! Я просто настаиваю на этом! Прочитав о ПОЗОРЕ, мы тут же воздадим должное Кафке-общественнику, а если приглядимся к обществу, в котором умирает Йозеф (два актера, играющие роль убийц, или два убийцы, похожие на актеров, - мы ударимся в сатиру, абсолютно не свойственную Кафке. ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ, СЛИШКОМ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ - вот что преподносит он читателю, не отвлекая на всякие общественные благоглупости, которые старательно прививает нам общество-садовод. ЛИЧНОСТЬ И ОБЩЕСТВО - это ПРОБЛЕМА ЯЙЦА И КУРИЦЫ, а она, как известно, до сих пор так и маячит на горизонте.

И вот что мне еще нравится - КАМЕРНОСТЬ ТЕАТРА ФРАНЦА КАФКИ, внутренняя напряженность текста, втягивающая в себя читателя и не отвлекающая на события за окном (или по ту сторону телевизионного экрана), которые сменяют друг друга так настойчиво и безостановочно, что и проповедника Экклезиаста вспоминать не хочется - он наложил свою беспощадную печать на все века и народы!

Внешнее -утомляет. Внутреннее - поражает. Внешнее грозит столбняком, внутреннее вытягивает из рукава фокусника бесконечную ленту смыслового разнообразия. Это - день и ночь. Первый заряжает нас впечатлениями и чувствами, вторая клонит ко снам, проживающим заново и переживающим неприметно для нас дневное. Жаль, что я не могу припомнить сны, которые снились мне после первого чтения новелл Франца Кафки - так беззаботна молодость, так она невнимательна к подсознанию! Да и не тот я субъект, которому можно доверить не только толкование снов, но и их видение, - слишком мои сны рационально-объяснимы и прозрачны, и когда я читаю описание Кафкой его снов, я прихожу к тому же выводу, что и он: сны нашего героя - кусочки его литературного творчества, выпадающие на краткие периоды его беспокойного сна-забвения. Он хочет нечто забыть, а оно напоминает о себе, как младенец, ночными стенаниями.

Утро. Восемь. Светает. Деревья подсказывают: голимая осень. Комп подчеркивает это выражение и правильно делает: термин сей настолько асексуален, что хочется подарить его не природе, а Францу Кафке, ушедшему в подполье Слова.

Отчего я вдруг вспомнил об асексуальности нашего героя? Связано это опять-таки с Фридой.

"…только тот посыльный вернулся в гостиницу, держа в кулаке клочки бумаги. Фрида видела, как он уходил, потом - как он пришел, перекинулась с ним несколькими словами, и сразу разболтала всем то, что узнала, но опять-таки вовсе не из враждебных чувств по отношению к нам, а просто из чувства долга, на её месте каждый счел бы это своим долгом".

Нужно принять во внимание, что тогда, три года назад, Фрида еще не была любовницей Кламма, и кто знает, какие мысли пронеслись у неё в голове, когда Амалии была предложена роль любовницы чиновника Замка. Здесь не было места никакой чувственности - всего лишь определенного рода контакт и связанные с этим прерогативы. По идее, можно было бы предположить у Фриды чувство зависти, хотя Ольга настаивает на - чувстве долга. Ну, хорошо, я принимаю эту её версию, тогда Фрида, само собой, становится Музой, повествующей всему миру о том, что несостоявшиеся сексуальные отношения (думаю, о любовных и упоминать не стоит) причинили даже не подозревающему об этом Замку если не непоправимый урон, то уж обиду - несомненно. Однако, нанеся Замку еще бОльшую обиду, Муза бросила Кламму даже вызов: "А я с К.", и так как эта фраза явно требует продолжения, думаю, что хотела она бы продолжить её не тривиальным ПЕРЕСПАЛА, А БОЛЕЕ ГРУБО И ОБИДНО. И, ТЕМ НЕ МЕНЕЕ, ВСЕГО ЭТОГО В ТЕКСТЕ МЫ НЕ НАЙДЕМ - ЧИТАТЕЛЮ САМОМУ ПРИХОДИТСЯ ДОДУМЫВАТЬ перипетии истории Фриды. А её неприязнь к семейству Варнавы? Амалия сделала то, что три года назад не могло бы придти Фриде в голову (вернее, пришло, но с обратным знаком) - ПРАВО ПЕРВОЙ НОЧИ ДЛЯ ЗАМКА. КАК Муза, она - вправе. Как Фелиция, она - вправе. И даже - как Милена. А дальше - пошло-поехало! Почему бы не К.? почему бы не Кафка?

Наш автор - в принципе - ни на чем не настаивает. Он ведет повествование так, словно в любой момент можно его развернуть совершенно в другую сторону и совсем по другому поводу. Не забудем - роман не завершен! А Фелиция Бауэр уже вышла замуж, родила сына, известие об этом Франц выслушал с совершенным равнодушием. Браки совершаются не на небесах и не в романах, а в жизни! Или - не совершаются. Если собрать все декларации Франца Кафки по этому поводу, можно упрекнуть его в непоследовательности. Но упрекать его как раз нельзя: ОН ПОСЛЕДОВАТЕЛЕН В СВОЕЙ НЕПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ.

19.10.08

Поступок (или проступок) Амалии (можно еще сказать: безрассудство, решительность, ,отпор, подвиг) вывел её во главу семейного угла: "Не знаю, чего мы дожидались. Наверное, какого-то решения Амалии; с того утра она захватила главенство в семье и без особых обсуждений, без приказаний, без просьб, одним только молчанием крепко за него держалась". Тем самым она приняла на себя не только моральную, но и фактическую ответственность за созданное (ею) положение. Честно говоря, мне не слишком понятно, отчего Кафка таким окольным путем отправил К. к Замку. Возможно, таким образом автор преподал урок пришлому выскочке, готовому пожертвовать ради своей цели если не собой, то - своим достоинством. "А Амалия не только несла все горе, но у неё хватало ума все понять, мы видели только последствия, она же видела суть дела; мы надеялись на какие-то мелкие облегчения, ей же оставалось только молчать, лицом к лицу стояла она с правдой и терпела такую жизнь и тогда, и теперь".

И тут я опять не могу согласиться с переводчиком: правда - слишком общее, слишком невыразительное слово. Да, равноценное по словарю, но не по смыслу слово ИСТИНА ЗДЕСЬ БЫЛО БЫ ГОРАЗДО УМЕСТНЕЕ. Это - не мелкая моя придирка, а - уважение к нашему герою, который, правда, не любить щеголять высоким слогом, но сам роман требует ВЫСОКОГО И ГЛУБОКОГО ПОНИМАНИЯ, так что негоже нам переживать обыденность, как телесериальное событие. Конечно, переводчица исходила из ПРАВОТЫ Амалии, но это - не тот случай: НЕ ТОТ АВТОР!

То, что автор разбрасывает мысли одного порядка в разных местах текста, не давая строгой и логической последовательности, не должно нас особенно затруднять, читатель, - этот прием гарантирует отсутствие назидательного тона и тривиальности. Это - ребус, буквы которого могут оказаться сколько угодно далекими друг от друга, но в тексте эти места ЗИЯЮТ, и читатель-альпинист должен нести с собой алюминиевый мостик, которым можно воспользоваться в трудную минуту, и этот мостик - из опыта сновидений, требующих разгадки для благополучного перехода из вчера в завтра.

Назад | К содержанию | Читать дальше

Дневник о Франце Кафке

Исследование текстов

Валерий Белоножко