Итак, ни религиозное, ни чувственное Откровение не были подвластны нашему герою. Тем не менее он ощущал, что каждый из нас обретается в скорлупе вакуума, причем вакуум этот отнюдь не пуст - как в физическом, так и ментальном плане. Термин "потустороннее здесь не применим уже хотя бы потому, что как раз находится по сю сторону бытия и не просто касается нас непосредственно, но и руководит нами.

      Принцип кармы был сформулирован за несколько столетий до буддизма и был вовсе не тривиальным открытием Возмездия.

      Радхакришнан в своей "Индийской философии" пишет:

      "Люди представляют собой временные звенья в длинной цепи причин и следствий, где нет ни одного звена, незвисимого от остальных. История индивида начинается не тогда, когда он рождается, она осуществляется уже в течение многих веков".

      Все три романа Кафки последовательно проходят три стадии инстинктивного прозрения нашего героя о карме.

      Роман "Америка" в течение почти всего текста кристально-классичен, но некоторые вкрапления готической таинственности замка и трущоб уже подспудно тревожат воображение. Диккенс и Гофман никак не уживаются в тексте, так что в конце концов автор отправляет юного Карла Россмана в театральное действо, которое кармически его вознаградит за перенесенные лишения и несправедливости. Автор к концу романа только еще нащупывает кармические тенденции, облекая их имитацией театрального рая.

      В романе "Процесс" невидимая карма уже с первой страницы выступает на сцену. Все эти Каминеры, Куллихи, Рабештейны - всего лишь тени кармического присутствия. Во втором романе Франц Кафка, не объявляя о своем открытии, делает его главным героем Рок-Карму. О нем мы можем только догадываться, подозревать, строить предположения - автор населяет вакуум вокруг Йозефа К. энергетическим полем, которое видят прочие персонажи, но не он сам, как если бы только один обвиняемый не знал о своей смертельной болезни. Отмеченный печатью кармы, он по-особому красив, что открывается внутреннему зрению вовсе проходному персонажу - служанке Лени. При чтении "Процесса" создается впечатление того, что пером водила рука загипнотизированного автора. Все происходит как во сне, но в правдивости деталей не усомнишься - они не выдуманы, а сняты, как плоды, с древа жизни.

      Каким же образом автор упустил (не намеренно ли?) из внимания Древо познания Добра и Зла?

      При своем дефекте цветного зрения он умудрился в "Процессе" использовать лишь сумеречность - нам не дано лицезреть ни белого, ни черного. Вот если бы на каждом листочке рукописи автор проставлял бы даты их написания, то, исходя из дневниковых записей, писем и воспоминаний, можно было бы значительно продвинуться в анализе текста.

      Процесс - процессом, но о суде мы можем судить (прости, читатель, за тавтологию!) по главе "В соборе". Чем мы сейчас и займемся.