Последний год жизни Франца Кафки был исключительным, я бы даже его назвал исключением из его жизни - прежней, характеризующейся крайним эгоизмом - со всеми вытекающими отсюда (скорее - не вытекающими) этическими последствиями.

      Я не выношу приговора (ПРИГОВОР вынес сам Кафка в 1912 году) и не ставлю ему в вину естественное для живого существа чувство эгоизма, а всего лишь констатирую его, поскольку оно имело характер естественного подарка Природы.

      Человек - испорченное природой лекало, а, возможно, - выправленное определенным образом. В приватных человеческих отношениях мы руководствуемся шаблоном, который именуется: ОБРАЗЦОВАЯ МОДЕЛЬ. В ней- все то, что природа пожелала закрепить за обыкновенным человеком: минимальный набор свойств безо всяких излишеств.

      В случае с Францем Кафкой природа распорядилась особым образом - она наделила его гениальностью особого рода, обделив обычными дарами. В физическом отношении Франц Кафка не имел свойств, которыми обладает почти каждый : полное отсутствие музыкального слуха при обостренной чувствительности слухового аппарата вообще и абсолютная невосприимчивость к цвету при зоркости зрения. Эти его качества обычно не воспринимаются литературоведами и - напрасно.

      Природа весьма экономно расходует свои ресурсы, если желает вознаградить особь особыми свойствами. Это совершенно естественным образом воспринимается нами - слепой с изощренным слухом или безногий с непомерной силой кистей рук.

      Обделенный музыкальным слухом и цветовым зрением должен быть вознагражден другими преимуществами, но никому не придет в голову, что сие преимущество окажется с отрицательным знаком, так что и преимуществом его назвать никто не пожелает в силу наших этических предпочтений.

      Я имею в виду крайний эгоизм Франца Кафки, который игнорируется исследователями в силу стандартного распределения добра и зла в человеке. Эгоизм и альтруизм, борющиеся в индивидууме, своими градациями одаряют человечество иной раз крайними своими проявлениями: Людовик Х1У и Януш Корчак, Достоевский и Махатма Ганди, Ленин и Мать Тереза. Сии данности не подлежат этической рецессии уже хотя бы потому, что они соприродны и скорее подпольно-атавистичны, чем декларируемы искусством и литературой.