ГЛАВА ВОСЬМАЯ. В ОЖИДАНИИ КЛАММА.
Читатель вместе с героем романа еще так мало знает о Замке и его сути, и наконец-то в главе восьмой представлено ощущение К. загадки Замка. (Далее цитаты из романа - в переводе Райт-Ковалевой.)

«Замок стоял в молчании, как всегда; его контуры уже таяли; еще ни разу К не видел там ни малейшего признака жизни; может быть, и нельзя было разглядеть ничего из такой дали, и все же он жаждал чти-то увидеть, невыносима была эта тишина. Когда К. смотрел на Замок, ему иногда казалось, будто он наблюдает за кем-то, а тот сидит спокойно, глядя перед собой, и не то, чтобы он настолько ушел в свои мысли, что отключился от всего, - вернее, он чувствовал себя свободным и безмятежным, словно остался один на свете и никто за ним не наблюдает, и хотя он и замечает, что за ним все-таки наблюдают, но это ни в малейшей степени не нарушает его покоя; и действительно, было ли это причиной или следствием, но взгляд наблюдателя никак не мог задержаться на Замке и соскальзывал вниз. И сегодня, в ранних сумерках, это впечатление усиливалось: чем пристальнее К. всматривался туда, тем меньше видел и тем глубже все тонуло в темноте.» «...запах был такой сладкий, такой привлекательный, словно кто-то любимый похвалил тебя, приласкал добрым словом, а ты даже и не знаешь, о чем в сущности идет речь, да и знать не хочешь, и только счастлив от одного сознания, что так с тобой говорят.»

«... и тут К. показалось, словно с ним порвали всякую связь, и хотя он теперь свободнее, чем прежде, и может тут, в запретном для него месте, ждать сколько ему угодно, да и завоевал себе он эту свободу, как никто не сумел бы завоевать, и теперь его не могли тронуть или прогнать, но в то же время он с такой же силой ощущал, что ничего не могло быть бессмысленнее, ничего отчаяннее, чем эта свобода, это ожидание, эта неуязвимость.» Кафка представляет ощущение человека, нафантазировавшего или представившего себе в горних высях Верховное Существо, наблюдающее безмятежно и бесстрастно, и в то же время речь идет об отсутствии в Замке «малейшего признака жизни», словно Дарующий Жизнь сам к этой жизни не имеет ни малейшего отношения, да и иметь не хочет. Писатель предполагает, что сами жизненные проявления и восприятие этих проявлений - вполне достаточный элемент общения с Верховным Существом, и человеческие чувствилища полноправны на празднике жизни. Это - праздник, зафиксированный Ведами, Торой и Библией, праздник, еще не завершившийся строительством и обрушением Вавилонской башни - в попытке достичь Верховного Существа в его лишенных человеческого элемента пределах и постичь Его. Оказывается, даже подступы к Замку запретны для К. и, завоевав себе «свободу, которую никто не смог бы завоевать» - свободу воли, он обнаруживает в этой свободе бессмысленность и отчаяние наряду с ожиданием и неуязвимостью. К. одержим идеей достичь Замка, и на этом пути всплески энергии частично гасит отсутствие «обратной связи», хотя и односторонняя связь весьма сомнительна, так как осуществляется она с помощью посланцев, довольствующихся своими неосознанными действиями и причастностью к тем или иным графским инстанциям. Ясность и определенность - вот чего добивается К., свобода и ожидание - вот что оставляет на его долю Замок, да еще - бессмыслицу жизни и отчаяние.