С афоризмом может поспорить
только другой афоризм.

Актуально только вечное.

Есть биография и — биография. У Кафки она — история его литературной болезни.

Жизнь, как зазор в небытии, требует непрерывного рождения (хотя бы текстов).

Франц Кафка перлюстрировал собственную жизнь.
Хронологию освещает генеалогия.

Текст писателя — дарственная самому себе.

Текст Франца Кафки — перекресток смыслов.

Рука дающего короче руки берущего.

У него даже в дюжине тринадцать!

Диетическая чистота текстов Кафки.

Одни — вдоль, другие — поперек. Кафка — внутрь.

Франц Кафка рассыпал в прах священные камни Европы.

Читайте и — обрящете!


Время у Франца Кафки — категория мнимая.

Жизнь взаперти текста.

Природа в произведениях Кафки присутствовала так же скупо, как и в его чреслах.

Скелет в шкафу тоже отбрасывает тени.

Греховная безгрешность не грозила Кафке.

Хорошо поставленный фаллос отвлек бы Кафку от литературы.

Если бы женщин не было, их следовало бы выдумать. Нескольких придумал Кафка в — в письмах к ним.

Кафка-мужчина, в сущности, и не вопрос даже, а многоточие.

Две ошибки мы совершаем постоянно: когда не видим в ребенке взрослого и когда не видим во взрослом ребенка.

Мистика текста не в смысле, но в букве.

Не случись Кафки, не было бы последней задумчивости слова над собственной судьбой.

1912 год — два метеорита: Тунгусский и «Приговор» Кафки.

Франц Кафка не описывает, а вписывает.

Постная проза — полное отсутствие религиозного пыла, но несомненен мощный внутренний заряд тайной духовной цельности.

Кафка не нашел Бога не потому, что не искал, а потому, что не нашел его.

Кафка — инструктор по выживанию в пограничной ситуации.

Боевое искусство слов Франца Кафки трудно не только для изучения, но и для желания такового.

На геллер — текста, на крону — смысла.

Землемер К. — взрослый Карл Россман, вернувшийся из Америки.

Цивилизация обошла тексты Кафки стороной. От этого они только выиграли.

Надежная неустойчивость в текстах Кафки.

Есть море житейское, есть всемирный потоп, нет Земли Обетованной.

Закрытая книга Кафки просит открыть её заново.

Первая мировая война призвала Йозефа Швейка и тень Йозефа К.

Стереотипы мигрировали мимо текстов Кафки.

Машинальные пороки Йозефа К.

Этический императив греха и отмщения присутствует в текстах Кафки.

Среди писателей только Франц Кафка был автором.

Жить и писать напоказ — это не для Кафки.

Если так будет продолжаться и дальше, я эмигрирую в самого себя.

«Сельский врач» — сказка-матрешка.
Франц Кафка — блудный сын, позабывший дорогу к дому.

«Тринадцать сыновей» — не только чертова дюжина, но и тайная вечеря.

Черновики? Эта роскошь — не для Кафки.

Так «Метаморфоза или «Превращение»? нисхождение без снисхождения.

Троица и Рождество для Кафки — календарные, а не праздничные даты.

«В нашей синагоге» — автобиографична.

Женщины чересчур энергичны для Кафки.

Диктат. Он же — диктант Кафки.

После чтения Кафки больше недоумения, чем комплиментов. Недоумения познания.

Время между собакой и волком — время Кафки.

Кембриджи и Оксфорды текстов Кафки.

Кафке диктовал Клейст голосом Гофмана.

Иную красоту создает чучельник.

Тонкая (она же — красная) линия Франца Кафки.

Не ни укоризны, ни сожаления, есть Франц Кафка.

Скромная выразительность Невыразимого.

Франц Кафка — это гильотина вместо пирамидона.


Случай Кафки — случай самоубийства литературой.

Франц Кафка не только спрятался, но и потерял себя в своем творчестве.

Современная философия, к сожалению, питается и родником Кафки.

Как современны средневековые тексты Кафки!

Франц Кафка — ветка Палестины в богемской вазе.

Хорошо поставленный голос литературы задрожал от шепота Кафки.

Роман «Америка» льстил Соединенным Штатам.

Капля Кафки в бочке утопического реализма.

Скупая щедрость Франца Кафки.

Ползучая революция текстов Кафки.

Гомер был лишен зрения, Бетховен — слуха, Кафка — счастья.

Кафка любил ночь по-партизански.

Любое слово Кафки — честное слово.

Катакомбная литература Франца Кафки.

В Кафке было нечто от Маккавеев.

В пику греческим трагедиям родственные отношения и не ночевали в текстах Кафки.

Дань писателю — время читателя.

Талант плюс его признание — два горошка на ложку.

Почему-то комментировать Кафку сложнее, чем библию.

Немыслимое — даже Кафку сделали стандартом!

Кроткий Кафка ужасен. Но все-таки читайте его и — отверзнется.

Бытие Кафки определяло его подсознание, подсознание наблюдателя за самим собой.



У мыслей Франца Кафки одежда — его чувства.

Тень выразительнее своего хозяина.

Франц Кафка — конкретный мистик.

Детство не может за себя постоять, но отомстит — обязательно.

Карл Россман доверял природе,
Йозеф К. — здравому смыслу, землемер К. ни тому, ни другому.

Экранизации романа «Процесс» последовательно удаляются от его сути.

Нонсенс — веселый Йозеф К. ипохондрик.


Презумпция невиновности — это индульгенция, за которую платят другие. Иногда — смертью.



Господа! Думайте перед тем, как промолчите.

Франц Кафка тоже скитался. По курортам.

Только Франц Кафка догадался, что наступила Эпоха Вырождения.



Идеалист Франц Кафка материализовал бездуховность мира.

Произведения Франца Кафки — гостиница, а не домашний очаг.

Прометей больше обязан Кафке, чем Зевсу.

Франц Кафка послал в нокаут последующую литературу.

С Францем Кафкой следует беседовать не по-немецки, а на латыни.

До Кафки не было загадок, после него — ответов.

Франц Кафка призвал Достоевского и Толстого, явился же Эрнст Амадей Теодор Гофман.

Франц фон Кафка.

Кафка от имени литературы поднял перчатку, брошенную Генрихом фон Клейстом.

Читатель — путешественник в новелле «В исправительной колонии», и это его не красит.

Секс у Франца Кафки стерилен и бесплоден.

Тексты Франца Кафки — стенографическая запись литературного Господа.

«Голодарь» — завещание Франца Кафки: он не может быть донором.

Сизиф Камю — образ читателя Франца Кафки.

Критика нечистого разума.


Логика текстов Франца Кафки — в её отсутствии.

Один друг, одна возлюбленная, один Франц Кафка.

Детей у Франца Кафки оказалось больше, чем у лейтенанта Шмидта.

Ветхий Завет. Новый завет. Завет Франца Кафки.

Даже канонизировать произведения Франца Кафки невозможно.

Франц Германович Кафка.

Литературная марихуана Франца Кафки.

Читать Франца Кафку — покупать дорогое дешево.

Кафка-таки женился. На литературе.

Высшая мера бракосочетания


Труды и ночи Франца Кафки.

Кафка так и не скатился до правдоподобия.


Пума из новеллы " Голодарь« — двадцать первый век в клетке.

Клетка — это свобода от свободы.

Музыкой напиться невозможно. Поэтому Франц Кафка предпочел литературу.


Кластеры текстов Кафки не подлежат дефрагментации.

В романе «Замок» Кафка весело грустил.

Юмор — последнее убежище пессимиста.


Чтение Франца Кафки — уже приключение.

Гадать по Кафке — попадать пальцем в небо.

Кафка был современником Ленина, но Ленин не был современником Кафки.

Чтение — депортация мысли.


Чтение Кафки напоминает бег на месте, если бы такое место существовало.

Только Франц Кафка выплатил еврейский долг Праге.

Мы «не догоняем! Франца Кафку.

Франц Кафка — дилетант. Что бы он натворил, будучи профессиональным писателем!

Писатель Франц Кафка был нужнее человека Кафки.

Произведения Кафки — документы юридического свойства.

Оптический обман красоты.


Вестник мира всегда появляется в военной форме.


Тексты Кафки — расшифрованные скрижали с последующей зашифровкой.

Они же — наивность, беременная мудростью.

Трогательная речь немого.


Богословие завидует легенде «У Врат Закона».

Роман «Процесс» — пирамида Хеопса-Кафки.

Он же — тайная мимикрия под явное.

Знакомясь с Кафкой, знакомишься с человеком ниоткуда.

Традиция — это асфальтированная дорога в никуда.

У него все житейское исполнено неведомого Бога.

Стрелка компаса Кафки неколебима.

Поэты лгут из добрых побуждений —
Авось, прослыть удастся гениями.

Прага — город чернокнижника Кафки.

Очень скоро Кафка подошел к глобальным обобщениям своих текстов.

Типичная ошибка читателей Кафки — ожидание беллетристики.

Архаика всегда покажет свои рожки.

Жажда Палестины исключает жажду Израиля.

Стезя писателя — вдогонку и вглубь одновременно.


Мирское — пережиток времени, а не вечности.

Лучше потерять с Кафкой, чем найти с Ницше.

Систематическая порка умников.

Когда-то разбавляли вино, теперь — мудрость.


Трудно быть Человеком. Еще труднее — Кафкой.

Дневник — это нора, вывернутая наизнанку.

Вопросы рождаются, ответы приходят.

Теневое правительство подсознания.

Каменоломня знаний. Шахта Кафки.

Качественное количество Кафки.

Мистика — это право на неправоту разума.



Кафка — это очень взрослое чтение для не желающих взрослеть.

Легальное и нелегальное знание Бога.

Как гений, он ничего о себе не знает.

Из Кафки получился бы изрядный дипломат — господин Громыко застрелился бы.

Вагон Диккенса и маленькая тележка Кафки.

Кому завидовал Франц Кафка? Гёте. На том свете их роли переменились.

Кафка — Санчо Панса, притворившийся Дон Кихотом.

Кафка объявил войну прописным истинам, чтобы после смерти стать одной из них. Вот она: в действительности все иначе, чем на самом деле.

Трон поэта — его читатель.

Посредственность претендует на первое место, гений — на свое собственное.

Критику в текстах Кафки зацепиться не за что, даже привстав на цыпочки.

Краеугольный камень притчи.

Знаменитость — всего лишь знаменосец.

Есть хладнокровные и теплокровные тексты. Тексты Кафки застыли от ужаса недоумения.

Холодная истерика поэта была присуща и Кафке.

Грех читателя — одноразовое чтение Кафки.

Франц Кафка — это айсберг и «Титаник» одновременно.

То, что позволительно гению, не позволительно таланту.

Двум гениям поговорить не о ком и не о чем.

Откуда же исходят пресловутые лучи славы?

Недоуменное тщеславие памятника.

Кафка оставил мир сиротой.

Одневникуйтесь!

Дневник — это огромная буква Я.

Втерся в доверие к собственному дневнику.

Дневник упаковывает не действительность, а впечатления.

Это — брешь в жизни, заполняемая размышлениями о ней.

Дневник — это свидетельство качества памяти.

Это — стремление частного стать общественным.

Все любят заглядывать в декольте дневника.

Дневнику следует доверять не больше, чем адвокату, да, собственно, он и есть наш адвокат.

Дневник пытается штопать прорехи в отношениях.
Это, в общем-то, — тоже фальшивая монета.
Дневник великодушнее и снисходительнее друга.
Тога и исподнее дневниковой записи.


Вести дневник — это жить взаймы. У самого себя.

Все женщины Кафки — призраки. Даже Милена — призрак Фриды.

Письма Кафки к Фелиции — проза, провоцируемая доктором Фрейдом.
Именно эпистолярий Франца Кафки — свидетельство его человечности.

Через письма — сквозь чуждость.

Письма Кафки — литература прямого действия.

Франц Кафка признавался: «Среди привычного я уже был счастлив». Так гений сформулировал кредо плебса.

Писатель работает с гипсом, читатель — с бронзой.

Гении-нелегалы. Другими они и не бывают.

Был. Добыл. Выбыл.

Через крышку гроба достучался до славы.

Гений — это гетто.


Мы рождены, чтоб Кафку не забыли.

Франц Кафка — это агония литературы.

Вопрос из Кафки: «Кому адресована наша жизнь?»

Франца Кафку следует читать не медленным умом, а открытым настежь сердцем.

Когда критики прикладывают свою деревянную линейку к феномену-шару Кафки, их показания
приблизительны и не достоверны.

Франц Кафка — всего лишь повод каждому из нас стать Кафкой.

Франц Кафка просил Макса Брода после смерти его сжечь литературное наследие и переписку. Если бы друг выполнил это пожелание, мы имели бы апокрифы, евангелия и ворох горящих за Вратами закона рукописей.

Кафка ничего не старается доказать. Он и рассказывать-то не хочет. Ему важно вытянуть все нити из кокона души читателя.

Кафка был дилетантом, на которого молятся и будут молиться многие поколения писателей-профессионалов.
До Кафки литература отбрасывала меньше тени.

Франц Кафка — подаяние Бога человечеству.

Кафка — яд, который лечит.

Христос был евреем. Кафка был евреем. Кто — следующий?

Прежде чем говорить, подумай, есть ли способные услышать.

Бестактное существование гения.

Гений — мозоль человечества.

Постмодернизм уже стал классикой, но еще не стал литературой.

Истинный писатель вопит шепотом.

Гений не вмещается в формате своей личности.

Нынешняя критика — контрольный выстрел в голову. И это — голова читателя!

Переводчик Кафки болен выздоровлением.

Переводчик — аэродром подскока.

Перевод — праздник оригинала.

Читатель не замечает усилий переводчика, справившегося с текстом Кафки.
Текст принимает переводчика, когда тот приходит, и не удерживает, когда тот уходит. Удерживает личность автора.

Перевод — это еще одна версия оригинала.

Переводчиков Франца Кафки уже можно записывать в Красную Книгу.

Потаенный, как притча, Франц Кафка.

Комментарии украшают писателя, как шрамы — воина.

Читаем. Недоумеваем. Обдумываем. Понимаем..