Физика и метафизика сексуальности Франца Кафки

Часть первая

1. Никому и в голову не придет перед свадьбой ознакомиться с трудом Фридриха Энгельса "Происхождение семьи, частной собственности и государства". Семей вокруг пред пруди, частной собственности кот наплакал, государство же почти что третий родитель с ежовыми рукавицами на заботливых дланях. Обыватель поступает мудро, объединяя эти три ипостаси в единую ячейку государства со взаимными притязаниями друг на друга членов семейства. К тому же Поэт возвестил: "Привычка свыше нам дана, и подарок Провидения мы принимаем почти безропотно (хотя бы на первых порах). Имеются у нас и союзники в этом плодотворном акте инстинкт размножения, физические и финансовые достоинства объекта внимания, романтическая любовь, наконец. Жизнь наглядно и искусство теоретически подготавливают нас к безропотной восприимчивости жребия, и философские вопросы "Кто виноват?" и "Что делать?" набрасываются с яростью сторожевых овчарок, когда мы не понимаем ЧТО ДЕЛАТЬ с тем, КТО ВИНОВАТ.

2. Поскольку гендерный опыт у меня на одну вторую отсутствует, то и на память приходит особь мужского пола, подошедшая к проблеме создания семьи весьма и весьма ответственно, Франц Кафка, писатель, перед которым берет под козырек вторая половина двадцатого века.

17 лет с 1907 (Хедвига Вайлер) и до самой смерти Франц Кафка бился в паутине мыслей о женитьбе. Список его сердечных (и ниже) побед (если вычеркнуть из него проституток) невелик, а дневники и письма во многом весьма прихотливые трактаты о любви и еще больше о браке.

Но то, ЧТО Кафка в дневнике пишет, обычному уму непостижимо. Пример супружеской жизни перед глазами: родительская спальня по соседству с его комнатой, и вот 16 октября1916 года в Дневнике появляется запись из письма к Фелиции Бауэр, двойной невесте Франца:

"Иной раз моя ненависть направлена на это, один вид супружеской постели, мятых простынь, заботливо приготовленных ночных сорочек вызывают у меня отвращение, доходящее до рвоты, выворачивающей наружу все мое нутро, мне начинает казаться, будто я окончательно не родился, должен снова и снова появляться на свет среди затхлой жизни этой затхлой комнаты, снова и снова подтверждать в ней своё существование, я неразрывно связан с этими отвратительными вещами, если не целиком и полностью, то, по крайней мере, частично, во всяком случае, это путы на моих ногах, которые хотят убежать, но завязли в первозданном бесформенном месиве". ¹

Это по существу не просто крик души, это стон плоти и, что еще трагичнее, стон крайней плоти (к тому же, по еврейскому обычаю, уже отсеченной во младенчестве, отторгнутой по Моисееву закону).

Сестры Кафки выходят замуж, рожают ему племянников, и родительский дом полон о них заботами, так что 2 мая 1913 года Франц Кафка записывает:
"Примечательно признание брака как устройства, с которым полностью примирились. Это скромно-воинственная формулировка, глас вопиющего в пустыне козла отпущения свободы.

И самый близкий друг Франца Макс Брод "Изменяет" ему, женившись, от супружеской паутины никуда не скрыться, никуда не деться даже в доме друга.

Однако верно и то, что "вся жизнь его прошла в бореньях с самим собой, с самим собой". И молодая природа плохо бедно требует своего. Именно плохо бедно: "Я подсчитал: с прошлого лета их (девушек В.Б.) было не меньше шести. (Дневник 2 июня 1916).

Томительно описание "рационального устройства борделя" в Париже (Путевой дневник 1911 года).

А вот пражская запись 18 ноября 1913: "Я нарочно прохожу по улицк-"Америка", где есть проститутки. Когда я прохожу мимо них, меня возбуждает эта далекая, но, тем не менее, существующая возможность пойти с одной из них. Это вульгарно? Но я не знаю ничего лучшего (?! В.Б.), и такой поступок кажется мне в сущности невинным и почти не заставляет меня каяться. Только хочу я толстых, пожилых, в поношенных, но благодаря разным накидкам кажущимся пышными платьями платьях. Одна из них, по-видимому, уже знает меня. Ни один человек, кроме меня, не нашел бы в ней ничего соблазнительного. Мы посмотрели друг на друга… я дважды оглянулся на неё, она ответила на мой взгляд, но я прямо-таки сбежал от неё".

И чуть ниже: "Неуверенность наверняка порождена мыслями о Ф."

(Фелиции Ф.Б.). Это соседство прямо-таки вопиет о грядущей трагедии.

Да, вот такой секс: физиология, обмен веществ, органы внутренней секреции и одновременно как бы "заботливое, материнское" участие в этом проститутки. Тем не менее, секс как бы через силу, в нем нечто очень грязное; необходимо природная функция организма, которой хочешь не хочешь, приходится уделять внимание. И участвуют в этом органы, предназначенные для исполнения совсем уж простейших отправлений организма. Как говорится, куда конь с копытом, туда и рак с клешней. Вот отчего столь излюбленный романтиками термин "любовь" в весьма своеобразном контексте попадается на кафковских страницах. Слишком уж много за ним природного, физиологического, постыдного.

Казалось бы, идеализм одолевает Кафку. Обычная житейская логика могла бы подсказать: человек человеком, но ничто животное ему не чуждо. Но Франц Кафка это Альберт Эйнштейн в литературе: со своей теорией относительности он всего-навсего не отделяет себя от закона всемирного тяготения животного чувства, которое изредка напоминает ему о себе, чуть ли не приводя беднягу в состояние печального и недоуменного ступора.

3. ХХ1 век уже с самого начала с удивлением вчитывается в скромные признания конца века Х!Х, поскольку одна из заповедей - НЕ ВОЗЖЕЛАЙ ЖЕНЫ БЛИДЖНЕГО СВОЕГО - молчаливо похерена и само отношение к сексу стало бестрепетным и фривольным (не принеся при этом облегчения писателям- "моралистам").

Юный Кафка буквально на излете 19-го века - в аффектном состоянии 16 лет - попал в литературно-соблазнительную ситуацию, подготовленную Львом Николаевичем Толстым и любвеобильной Францией.

В семейство Германа Кафки для вящего воспитания трех дочерей была приглашена гувернанткой некая француженка - м-ль Бейли. В пубертатном возрасте (связанном с половым созреванием) Франц не мог не отреагировать на присутствие рядом с собой молодой особы с известной хотя бы по книгам и рассказам "легкой" французской репутацией. Тень соблазна ходила по пятам и за юношей, и за молодой женщиной, которую, по всей видимости, не могли оставить равнодушными его взгляды исподтишка, особенно выразительные при его серьезном выражении лица. В таких ситуациях "романы" завязываются легко и часто (даже литературным примерам несть числа!).

Однажды (все в нас свершается однажды и навсегда!) Франц, простудившись, вынужден был оставаться дома для излечения недомогания. По-видимому, он проводил лечебные процедуры на привычном канапе в своей комнате с книгой в руках. Родителей, как обычно, весь день нет дома, прислуга занята неотложными обязанностями, шумные девочки (их - тот!) каким-то неведомым образом приведены к состоянию временной занятостью друг другом, и м-ль Бейли появляется в комнате Франца с выражением скромно-соблазнительного сочувствия на лице и томиком "Крейцеровой сонаты" Льва Толстого, которую и предлагает "бедному мальчику".

Эта сцена достояна внимания уже хотя бы потому, что в ней - завязка многих литературных сюжетов 19-го века и обычный женский прием ПРИБЛИЖЕНИЯ женщины к мужчине. Книга, полученная из рук м-ль Бейли, приобретает особую значимость, а когда после первых страниц выясняется, что тем произведения попала "в яблочко" основных душевных и физических терзаний юноши, Франц не мог оторваться от чтения (и от соответствующих мыслей о м-ль Бейли).

То, что в "Крейцеровой сонате" приводится исповедь человека, начиная с шестнадцатилетнего гимназического возраста, который насмерть озабочен собственными сексуальными переживаниями, заставляет Франца отождествлять себя с героем, а впечатлительность его от сего десятикратно усиливается.

Мужское семя плохо бедно созревало в юноше, требовало выхода и требовало же объяснения, так что содержание "Крейцеровой сонаты" мучительной влагой пролилось и оросило это семя, вызвав к жизни попутно множественные отзывы в (почти!) девственной душе Франца. Тема повести говорила одно, а идеи её утверждали нечто совсем иное, причем рассказ героя по полочкам раскладывал множество мыслей и отголосков чувств по поводу природного голода плоти.

Современному читателю просто невозможно себе представить, что всего лишь век назад в молодом поколении отдельными представителями литература воспринималась, если не прямым руководством к действию, но, во всяком случае, служила затравкой капсюлем на заряженном патроне жизни. Сексуальная информация была практически под запретом, и рассуждения Толстого в повести звучали вполне убедительно для не получившего жизненную закалку Франца Кафки.

Уже сам зачин - герой начинает с 18-летнего, гимназического возраста, вполне мог заставить юношу отождествить себя с ним. Но для этого необходимо поверить герою, его рассказу, его образу мыслей, который оплачен страшной трагедией и потому убедителен.

Я вынужден привести некоторые пассажи из "Крейцеровой сонаты" в том примерно порядке, который мог сложиться в восприятии юноши, очень доверчивого и тщащегося нравственности в себе.

"Даже считаю, что необходимо говорить об этом правду. Неловко стыдно, гадко, жалко и, главное, скучно, до невозможности скучно.

…то будет потом: надо, чтобы супруги воспитали в себе этот порок для того, чтобы получать от него наслаждение.

Естественно есть. И есть радостно, легко, приятно и не стыдно с самого начала; здесь же и мерзко, и стыдно, и больно. Нет, это неестественно! И ДЕВУШКА НЕИСПОРЧЕННАЯ. Я УБЕДИЛСЯ, ВСЕГДА НЕНАВИДИТ ЭТО.

Половая страсть, как бы она ни была обставлена есть зло, страшное зло, с которым надо бороться, а не поощрять, как у нас. Слова Евангелия о том, что смотрящий на женщину с вожделением уже прелюбодействовал с нею, относится не к одним чужим женам, а именно - и главное - к своей.

…предполагается в теории, что любовь есть нечто идеальное, возвышенное, а на практике любовь ведь есть нечто мерзкое, свиное, про которое и говорить и вспоминать мерзко и стыдно. А если мерзко и стыдно, то так и надо понимать. А тут, напротив, люди делают вид, что мерзкое и стыдно прекрасно и возвышенно.

Удивительное дело, какая полная бывает иллюзия того, что красота есть добро. Красивая женщина говорит глупости, ты слушаешь и не видишь глупости, а видишь умное. Она говорит, делает гадости, а ты видишь умное. Когда же она не говорит ни гадостей, ни глупостей, а красива, то тотчас уверяешься, что она чудо как умна и нравственна.

Ведь мы, мужчины, только не знаем, и не знаем только потому, что не хотим знать, женщины же знают очень хорошо. Что самая возвышенная, поэтическая, как мы её называем, любовь, зависит не от нравственных достоинств, а от физической близости и притом прически, цвета, покроя платья… Она знает, что наш брат все врет о высоких чувствах - ему нужно только тело, и потом он простит все гадости, а уродливого, безвкусного, дурного тона костюма не простит. Кокетка знает это сознательно, но всякая невинная девушка знает это бессознательно, как знают это животные.

А все-таки в этом первом падении (общение с проституткой) было что-то особенное и трогательное. Помню, мне тотчас же, там же на выходе из комнаты, сделалось грустно, грустно, так что хотелось плакать о погибели своей невинности, о навеки погубленном отношении к женщине. Да-с, естественное, простое отношение к женщине было навеки погублено. Чистого отношения к женщине у меня с тех пор не было и не могло быть.

Как те заманивают всеми средствами, так и эти. Никакой разницы. Строго говоря. Надо только сказать, что проститутки на короткие сроки - обыкновенно презираемые проститутки на деле - уважаемы.

Так вот, меня эти джерси, и локоны, и нашлепки поймали. Поймать же меня легко было потому, что воспитан я был в тех условиях, при которых, как огурцы на парах, выгоняются влюбляющиеся молодые люди. Вся наша возбуждающая излишняя пища при совершенной физической праздности есть не что иное, как систематическое разжигание похоти.

Куда это дет? На чувственные эксцессы. И если идет туда, спасительный клапан открыт: все благополучно; но прикройте клапан, как я прикрывал его временно, и тотчас же получается возбуждение, которое, проходя сквозь призму нашей искусственной жизни, выражается влюблением самой чистой воды, иногда даже платоническим.

Ведь теперь брак так и устраивают как капканы.

Точно так ж, как евреи, как они своей денежной властью отплачивают за свое угнетение. Так и женщины. "А вы хотите, чтобы мы были только торговцами. Хорошо, мы торговцы, завладеем вами", - говорят евреи.

В начало | Читать дальше

---

¹ Перевод из ДНЕВНИКОВ и ПИСЬМА ОТЦУ - Е. Кацевой