Макс Брод: поцелуй Иуды

Часть 7

Но Макс Брод совершил еще одну ошибку, которая аукнулась в лите-ратурном пространстве столь плотно утрамбованным в литературной шка-тулке эхо, что теперь уже никто - даже современные литературоведы Боб-чинский и Добчинский - не догадается произнести: "Это он первый сказал: "А-а-а…". Органическая простота Франца Кафки была прочитана писателя-ми дословно, почти по-раскольничьи (!!!): "Все дозволено!" Жанр фэнтези, как прием, заработал "на полную катушку". Никакой житейской логике уже не требовалось - можно и сказку сделать былью. Литература спутала тысяче-летия - мифологические времена давно прошли, последний сказочник Жюль Верн бежал с фонарем по пути технического прогресса, крича: "Эврика!".

Но, как всегда, Жюль Верн и Франц Кафка, были прочитаны непра-вильно, поверхностно, не вдумчиво. Техническая и технологическая иллюзии обернулись Первой мировой войной. Литературная иллюзия вернула челове-чество в первобытное, мифологические детство. К концу ХХ века оно рас-поясалось вовсю. Инсталлировавшись во все сферы искусства. Каждый ре-шил создать собственную Музу, но - вне архетипа - она бродила от одной частной коллекции к другой, демонстрируя наряды. Но оставаясь при этом не Галатеей, а Элизабет Дулитл. Цивилизация, внешне благотворительно отно-сясь к культуре, убивала её внутренне.

И здесь мне придется напустить на себя свору собак с поводков феми-низма. "Раскрепощенная" наконец-то женщина ударилась во все тяжкие. А подлинные литература и искусство обладают внутренним ядром свинцовой тяжести, не подобному ядру с цепью на ноге каторжника. В этом-то и заклю-чалась ошибка феминизма - женщина, меняя наряд, на кратчайший срок ощущала себя новой и счастливой, чтобы уже на следующее утро приняться за изобретение следующего наряда или приема (sic!). Внешний прием - логи-ческое продолжение не измененного внутреннего содержания - женщины приняли за аксиому и оружие одновременно. Мужчины, всегда идущие на поводу у женщин, к тому же в большинстве своем стартующие на той же до-рожке, великодушно уступили им место, так что теперь женщины "правят бал" жесткой рукой не только в политике, но и в литературе. Чего стоит одно название книги Ирины Хакамады "Секс в большой политике"! это - нагляд-ный пример политической бессодержательности в фантике одного-единственного слова, которое к тому же притягательно скорее в пубертатном возрасте. То же самое - на телеэкране: СЕКС В БОЛЬШОМ ГОРОДЕ… Вот новость-то! А как ты думаешь, читатель, что оказалось последней спицей в этом колесе?.. Правильно: КОНТРАЦЕПЦИЯ! Кстати, поставленная на поток мужчинами. Выведенная из области деторождения женщина сразу почувст-вовала себя свободной (и от обязательств перед природой) и немножко не-прикаянной. Не истраченный огромный запас женских сил требовал приме-нения - прямая дорога к матриархату!

Честное слово, еще сегодня утром я и не думал, что выйду на эту тему, казалось бы, далекую от сферы моих интересов. По-грибоедовски: "Шел в комнату, попал в другую". - "Попал или хотел попасть?".

Как выясняется, других комнат уже не существует. Вот как Макс Брод облагодетельствовал мировую литературу: пожелав представить ей еще одну вершину - Франца Кафку, на самом деле он вырыл пропасть, преодолеть ко-торую пока не удалось ни одному писателю. Собственно, симптом этот обо-значил еще Владимир Набоков в своем романе "Дар". Обозначил, но самона-деянно оставил в чисто литературных рамках (собственного творчества).

В народе говорят: коготку увязнуть - всей птичке пропасть" я пытаюсь вспомнить еще тексты. В которых можно было бы увязнуть… Само собой, первой приходит на память "Чума" Альбера Камю. Но после прочтения этого романа остается впечатление замкнутости не экзистенцией, а тем же приемом - один из героев бесконечно переписывает первое предложение своего рома-на. Придумано замечательно, а вот что дальше-то? Другая ситуация с рома-ном "Лаз" Владимира Маканина. "В исправительной колонии" Кафки кон-цовка - о надгробье коменданта, заложившего систему страшного исправле-ния преступников счастьем, под одним из столов таверны. "Лаз" Маканина начинается с прыжка героя со столика кафе в иноземелье, которому нет ни объяснения, ни надобности, ни даже минутного раздумья. А в том же "Аль-тисте Данилове" Орлова, где в образе Синего Быка выступает Верховное Существо из современной сказки. По советским еще временам сие - некий прорыв в литературно-информационной блокаде: "за бугром" подобных кун-штюков было уже пруд пруди! Прием, поставленный на поток, отдает такой пошлостью, что вспоминается Анна Ахматова, к концу жизни заявившая. Что уже не читает. А только перечитывает. Славное замечание, особенно если учесть, что Кафку-то она читала!

Вот какого джинна выпустил из бутылки Макс Брод! Джинна, который может выполнить любое желание читателя над его текстами. Они не только написаны библейским слогом, но и пропитаны духом еще до каббалы и да-же до фетишизма.

12.6.09

Назад | В начало