Макс Брод: поцелуй Иуды

Часть 6

Евангелие от Марка, глава 14:

43. И тотчас, как он еще говорил, приходит Иуда, один из двенадцати. И с ним множество народа с мечами и кольями от первосвященников и книжников и старейшин.
44. Предающий же Его дал им знак, сказав: Кого я поцелую, Тот и есть; возьмите Его и ведите осторожно.
45. И пришед тотчас подошел к Нему и говорит: Равви! Равви! И поце-ловал его.
46. А они возложили на Него руки и взяли Его.

Евангелие от Луки, глава 22
53. Каждый день бывал Я с вами в храме, и вы не поднимали на Меня рук; но теперь - ваше время и власть тьмы.

Евангелие от Матвфея, глава 26
14. Тогда один из двенадцати, называемый Иуда Искариот, пошел к первосвященникам
15. И сказал: что вы дадите мне, и я предам Вам его? Они предложили ему тридцать серебренников;
16. И с того времени он искал удобный случай предать Его.

Читатель! Безо всякой натяжки я препоручаю евангельские тексты по-ведению Макса Брода после смерти Франца Кафки. Как-то все так сложилось в его жизни, что он повторил путь Иуды Искариота, предав (передав) нам Кафку, хотя тот не говаривал: "Впрочем, как будет воля Твоя".

Тем самым я как бы говорю о МИССИИ Макса Брода сотворить из Кафки МЕССИЮ. В 1924 году Броду было сорок лет - далеко не мальчик, - и публикация им текстов друга была не наивным юношеским порывом, а хо-рошо продуманной акцией, растянувшейся на последующие 44 года. Ситуа-ция - просто аховая: я замечаю соринку в глазу Брода, но не бревно в собст-венном несовершенном зрении. Но это - вполне нормально: в других мы за-мечаем прежде всего грехи собственные.

Да… так о чем это я? А вот о чем. Мне кажется, что - при всем своем эгоизме - Франц Кафка понимал, что его мысли в текстах не найдут адекват-ного понимания в человечестве… впрочем, это слишком сильно, может быть, сказано… ну, в литературных кругах. Так вот: в литературный пруд бросил камень текстов Кафки именно Макс Брод, вряд ли понимавший, что он де-лает. Европейская политическая, экономическая и общественная ситуация подгадала как раз к моменту выхода из печати - в первую очередь - романов Кафки. Вот тут-то прозорливым и оказался Макс Брод, вот тут-то он и под-суетился. Что сделано - то сделано, и ЕСЛИ БЫ нам придется упрятать в карман. Но публикация пришлась на время после общественного излома, ко-гда население Европы овеществляло эмиграцию (роман "Америка"), тоталь-ную слежку (роман "Процесс"), искушение индивидуальности (роман "За-мок"). Впрочем, все это - в более мягкой форме - демонстрировал и век де-вятнадцатый. А Франц Кафка просто (так ли просто?!) вычленил эти явления, расположив их именно в таком порядке: БЕГСТВО - НЕВОЗМОЖНОСТЬ БЕГСТВА - НЕВОЗМОЖНОСТЬ СПАСЕНИЯ.

Тектонические возмущения всегда подстерегали человечество. Другое дело, что иной раз оно реагировало заранее: чем хуже - тем лучше. И это очень странно: термин НАДЕЖДА - из самых уважаемых, но долю добра и зла в суррогатах культуры можно принять не иначе, как один к десяти. В та-ком случае самое время спросить: а что же говорил о ДОБРЕ И ЗЛЕ Франц Кафка? Макс Брод подставил ему костыли в виде ВЕРЫ И СПАСЕНИЯ, но сделал это постыдно неуклюже. Да, ему пришлось трудновато - со своим сионизмом вести Кафку под руки на Голгофу, но подвиг сей он свершил, и повторилось Воскрешение, и литературная религия еще на пару тысяч лет будет холить и лелеять ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ Франц Кафка.

Назад | В начало | Читать дальше