Валерий Белоножко
Я много работаю, исследуя и анализируя тексты Франца Кафки. Мои работы постоянно пополняются и публикуются на этом сайте.
- Ab ovo. Франц Кафка с самого начала
- Между небом и землей. Авторское послесловие
- Между небом и землей (10) Ракета и ракета
- Между небом и землей (9) Число зверя
- Между небом и землей (8)
- Между небом и землей (7)
- Между небом и землей (6)
- Между небом и землей (5)
- Между небом и землей (4)
- Между небом и землей (3)
- Между небом и землей (2)
- Между небом и землей (1)
- Перевал Дятлова: Между небом и землей
- Перевал Дятлова. Продолжение 14
- Перевал Дятлова. Продолжение 13
- Перевал Дятлова. Продолжение 12
- Перевал Дятлова. Продолжение 11
- Перевал Дятлова. Продолжение 10
- Перевал Дятлова. Продолжение 9
- Перевал Дятлова. Продолжение 8
- Перевал Дятлова. Продолжение 7
- Перевал Дятлова. Продолжение 6
- Пленник «Замка» Франца Кафки
- Перевал Дятлова. Продолжение 5
- Перевал Дятлова. Продолжение 4
- Перевал Дятлова. Продолжение 3
- Перевал Дятлова. Продолжение 2
- Перевал Дятлова. Продолжение 1
- Перевал Дятлова.
Двадцать первый век - Печать На Тайне Мертвой Горы. Продолжение 19
- «Процесс» Дмитрия Быкова
- Печать На Тайне Мертвой Горы. Продолжение 18
- Печать На Тайне Мертвой Горы. Продолжение 17
- Печать На Тайне Мертвой Горы. Продолжение 16
- Печать На Тайне Мертвой Горы. Продолжение 15
- Печать На Тайне Мертвой Горы. Продолжение 14
- Печать На Тайне Мертвой Горы. Продолжение 13
- Печать На Тайне Мертвой Горы. Продолжение 12
- Печать На Тайне Мертвой Горы. Продолжение 11
- Печать На Тайне Мертвой Горы. Продолжение 10
- Печать На Тайне Мертвой Горы. Продолжение 9
- Печать На Тайне Мертвой Горы. Продолжение 8
- Печать На Тайне Мертвой Горы. Часть третья
- Печать На Тайне Мертвой Горы. Продолжение 7
- Печать На Тайне Мертвой Горы. Продолжение 6
- Печать На Тайне Мертвой Горы. Часть вторая
- Печать На Тайне Мертвой Горы. Продолжение 5
- Печать На Тайне Мертвой Горы. Продолжение 4
- Печать На Тайне Мертвой Горы. Продолжение 3
- Печать На Тайне Мертвой Горы. Продолжение 2
- Печать На Тайне Мертвой Горы. Продолжение 1
- Печать На Тайне Мертвой Горы. Часть первая
- Влтава Франца Кафки
Письма Франца Кафки Грете Блох
№38 16.4.14
Дорогая фройляйн Грета, это было уже гораздо лучше. Разумеется, я знал совершенно точно, что Вы мне напишете. Вы на это уже достаточно часто намекали, достаточно часто уже делали попытки захлестнуть себя даже петлей, но петлей совсем маленькой, но только – теперь, во всяком случае, я постараюсь всеми зубами удержать эту петлю в том случае. Если Вы пожелаете её развязать. Но ведь задумывалось совсем не это. А письма? Правда, Вы могли иметь в своем распоряжении помимо пришедших (не помимо будущих!), но отчего Вы не пожелали передать их в мое распоряжение? Почему вообще обязаны происходить самые крошечные перемены? Что вообще положено людям и людям противопоказано? Даже еще сегодня я говорю, что чуждых людей я иметь не желаю, и говорю одновременно, что я буду счастлив благодаря каждому взгляду, который Вы (правда, это "вокруг нас" сегодня еще не более, как сказка) вокруг нас заставляете пребывать. Ф. писем не читала, коли Вы не пожелали; это даже совсем не обязательно; Ф. уже знает или может это знать даже без писем, какова Вы. И не знай она этого, тогда в том ей не поспособствуют и письма.
Гордитесь ли Вы тем, что в Берлине придают такое значение оценке, которую Вы получили? Во всяком случае, мне странно связывать с Вами необычайно выдающуюся прудовую деятельность. Во мне этой добродетели так немного, что я совсем не могу себе представить это в подробностях. Но я слышал, что теперь в Берлине это тоже считают само собой разумеющимся, но, несмотря на все усилия, я совершенно не могу представить то, о чем я пишу, связанным с фройляйн Гретой, я способен еще только приблизиться непосредственно к этому.
Почему Вам придется поехать в Берлин только с 1.Y111? отчего на очень короткий срок? Кто еще, ради всего святого, пожелал в Берлине претендует на Вашу голову, чтобы ласкать её? Все-таки поезжайте туда раньше! Например, в несчастный великий день[1], который связан с Вашим участием и имеет место быть в Троицын день.
Фрау Б.(ауэр)? Ну, она меня несколько тревожит, и я её – очень. Ей я, пожалуй, меньше во всем понятен, чем другим, даже если это более или менее ошибочно. Тони мне очень понравилась, Эрна – тоже, правда, я видел её в субботу вечером лишь несколько минут, в воскресенье и понедельник она была Ганновере. Я постоянно ощущал на себе в некотором смысле настороженный взгляд фрау Б., будь я на её месте, я смотрел бы еще более настороженно, чем даже смотрю на неё со своей стороны. Ну, иной раз я могу казаться ей хворым, иногда – бестолковым, иногда – глупым и реже – даже лукавым; подобная смесь впечатлений создает не слишком хорошее отношение, и даже это – против будущего зятя. Вообще нельзя заметить ко мне большой любви. Я был переутомился, рассеян, невнимателен к окружающим, потом опять-таки одновременно рассеян и насторожен (моё частое и уродливое состояние), козырял совершенно излишне своим вегетарианством, ел только овощи, был наивозможно скучен и потребовался бы поистине божественный взгляд, чтобы распознать во мне порядочность и обязательность моих поступков и бытия.
Сердечно приветствую Ваш Франц К.
№39 17.4.14
Дорогая фройляйн Грета! Письма к трем дядьям и одной тете написаны, теперь я имею право доставить себе радость, написав Вам.
Замечательно, что Вы согласились с моим планом переселения в Берлин. Я ведь хочу в Берлин, Берлин сделает меня лучше во всех отношениях. Но сейчас все-таки эта великая поездка в Берлин, по меньшей степени, связана с тем, чтобы я получил гарантированную должность. Один я это мог бы сделать или, скорее, вынужден это делать. Но теперь, с Ф.? я могу уговорить её оставить столь замечательное место, на котором она утвердилась, с тем, чтобы потом, может быть, со мной в том же Берлине испытывать нужду. Как Вам известно, моя уверенность в собственных силах не велика и благодаря моему прошлому и умеренной чиновничьей жизни не слишком-то возросла.
___________________________
Поздно, поздно. Сегодня осталось, впрочем, еще только сердечное приветствие. Радостью для меня является то, что возможно совершать каждый день.
Ваш Франц К.
Ф. по поводу Вашего письма еще мне не написала.
№40 18.4.14
Дорогая фройляйн Грета, после того, как я прочитал самое первое Ваше письмо, я тотчас понял, что я могу ответить Вам прежде всего: что как раз в основном Вы вовсе не столь определенно воспринимаете отношение Ф. к Вам, как Вы об этом написали. Даже само писание часто содействует фальшивой констатации. Существует тяготение предложений, вовсе не хочу приводить здесь предложения, в которое Вы вложили мнимое о себе мнение Ф. она на меня разозлится, если я сделаю это. Предложение далеко не плохое, оно доброе, как сама ее сущность, оно не на много даже хуже, например, обычного ругательства, которое однажды я совсем недавно в полусне употребил по отношению к Ф. (Ф. знает об этом) – все-таки Вы должны отказаться от него, если не сразу, то в ближайшие дни, откажитесь от него, даже если от Ф. не придет письмо, но, таким образом, у вас есть вопрос, который я поставил себе около ½ 9 утра, чтобы ответить письмом уже в ½ 11. правда, Вы не напрямую спросили мое мнение об отношении Ф. к Вам. Я не знаю, что бы я мог сказать полезного, но также не знаю других ответов. Не знаю множества других ответов.
Что касается писем, то это – лишь Ваше предположительное мнение, что я должен их сжечь до женитьбы. Но теперь я пока что не женат, и лишь то суждение, которое у Вас появится потом, станет решающим. Итак, все же оставьте пока их в моем владении. Они доставляли мне радость при получении, доставьте мне опять-таки еще радость пока что владеть ими. Зря Вы предполагаете, что мы, Ф. и я, можем оказаться слишком единодушны, хотя ни разу не оказались таковыми в человеческих и приближающихся к ним в обстоятельствах, о чем свидетельствует Ваше письмо, таким образом, способны ли читать идентичными глазами?
И восхищение Вашими деловыми способностями Вы должны мне позволить. На Вашем месте я для начала сделал бы точную аппаратуру неточной, чтобы она сама стала точной. Вот и выдача патента? Вот если бы я мог оценить это получше, в деталях! Мне кажется, что тогда в комнате отеля Вы силились мне кое-что объяснить, но я не понял.[2]
Разумеется, Вы обязаны быть в Берлине не позднее 1.Y111! Абсолютно точно. Абсолютно точно Вы почувствуете себя также в деловом отношении: ведь сильнейшее воздействие Берлина чувствую даже я или, скорее, знаю, что получу это ощущение, когда перееду в берлин. Но риск для меня все-таки велик, исполнение моего писательского долга вовсе не в моих руках. Оно приходит и уходит как призрак. Почти год я не писал, просто не мог, об этом мне известно многое. При этом в последние дни, параллельно с выдачей Вам патента, у меня есть шанс: НОВЕЛЛА[3], кстати, моя большая, но единственная за год новелла принята Neue Rundschau, впрочем. И с другими любезными предложениями. Будь у меня за год что-нибудь написано, не так рискованно было бы уехать в Берлин, но в таком случае это был бы поступок потерявшего надежду вытащить Ф. из приятного ей состояния столь неопределенной жизни. Вам придется. Пожалуй, получить это в придачу.
Сердечно приветствую Ваш Франц К.
(На полях) о нашей встрече в следующий раз.
№ 41 21.4.14
Дорогая фройляйн Грета, я совсем не понимаю, что Вы имеете в виду при описании Вами общего отношения к человеческой личности. Это столь же бесспорно, как сказанное вообще, но меня оно не подходит, следовательно, годится опять-таки лишь в совершенно особенном случае, которого Вам не позволит бедная хладнокровная голова, и о чем я не знаю ничего или слишком немного. В отношении меня вовсе не соответствует истине то, что Вы сказали. В этом Вы правы только относительно себя и, прежде всего сбив себя так с толку, сдерживаете непоколебимо из-за себя и меня, словно Вы не отделили как другого человека меня самого совестью, одаренной самостоятельной, и благой, и достойной любви жизнью. Вы только подумайте! Быть может, Вас вообще вводит в заблуждение и Ваша душа. Быть может, Вы, будучи слишком доброй, слишком мужественной, очень много отнимаете у себя. Часто это выглядит именно так. Существует не так много людей, которые Вам обязаны быть благодарны. Поставите их в третью категорию Ваших представлений? В таком случае я остерегусь быть благодарным.
В моем последнем письме не было "резкой отповеди", этого определенно не было, хотелось только удержания и пожатия Вашей руки, ничего иного. Вам это тоже известно. Недостаток ясности Вашего отношения к Ф.не Ваша вина, представьте, что ясности не достает вообще. А не только для моего одновременно тупого и наблюдательного взгляда.
Вы уже решились на субботу двинуться в Берлин? Определенно и без отчаяния? И, значит, Вы едете не в Будапешт? И 2 мая окажетесь в Праге? Гмюнд был бы много лучше, Ф. я еще об этом не писал. Имелись бы трудности, Ф. предоставлено совсем немного дней, и один день выпадет в Гмюнде, придется даже переночевать, мать придется оставить в Праге, и я разразился бы новым зловещим слабоумием, поездка могла бы состояться только в воскресенье, значит, как раз в тот день, когда мои родители совершенно свободны. – Все-таки было замечательно и привольно в Гмюнде. И, по меньшей мере, до самого последнего мгновения это было бы предпочтительнее.
Смогли ли Вы порадоваться новелле (Превращение)? Я не знаю, понравился ли вам "Кочегар"? В любом случае, новелла Вас порадует, тут нет сомнения. Кстати, героиню зовут Грета и не опозорит Вам. По крайней мере, в первой части. Позднее, правда, когда все становится слишком мучительно, она успокаивается и начинает самостоятельную жизнь, в которую она включается, оставив прежнюю. Новелла, впрочем, старая, ей уже больше года, тогда я еще не умел оценить имени Грета, научился этому лишь по ходу текста новеллы.
Сердечно приветствую (прилагательного должно быть достаточно, все-таки его посылают не в полицию, правильнее было бы – не прилагательное. А человек, который его посылает)
Ваш Франц К.
№ 42 26.4.14
Дорогая фройляйн, хорошо, мы оставляем наше решение открытым. Каждое мгновение, пока Ф.здесь присутствует. Я имею право надеяться Вас увидеть. Каждая такая надежда, до сих пор умирающая столь бессмысленно, при всем - при том таковой быть не имеет права. По поводу Гмюнда Ф. мне еще не написала. Она имеет возможность приехать 1 или 2, само собой разумеется, я еще сообщу Вам дату.
Итак, теперь Вы совершенно определенно отправляетесь в Берлин. Это ужасное известие о Вашем нынешнем крушение не лучше ли отозвать? Я думаю, что ради совместной поездки теперь мы не оставим решение открытым, а поедем совершенно определенно.
Как я радуюсь этому – сидеть в купе напротив Вас, не разговаривая, потому что на это я не способен, но все-таки там сидеть, кивать, качать головой, с поклоном аккуратно пожимать Вашу руку, и все прочее, наверное, мне окажется позволенным. Замечательная поездка!
При расставании Вена имеет право Вам понравиться. Не забудьте о комнате Грильпарцера! Впрочем, я не думаю, что разлука обернется тем, чтобы сделать милее то, с чем разлучились. Наверное, грусть имела раньше свое основание в противоположном чувстве. Чувствуют, чтобы как можно легче расстаться, чувствуют, чтобы оказаться также как можно легче разорваны внешние связи, которые с течением времени здесь образовались и в затишье неразрывности стали, казалось бы, почти внутренними связями, явив свою малозначительность, каковы они и есть. Печальное замечается из-за соотношения, которое выявляется и видит прежнее грустное обстоятельство, оказавшееся выявленным. Ведь используют оба, связанность и свободу, но каждое – со своей позиции, позиции принимают одно за другое. Такое мне часто приходит в голову; ничего не поделаешь, порадуйте меня тем, что покидаете Вену. Что имел в виду ваш брат в процитированном замечании? Оно странно. И что это за прочие вороны в берлине, которые Вас отговаривают? Как мало я о Вас знаю! И как много я знать хотел бы! Меня интересует даже визит, который у Вас был. Советами, которые Вы мне предложили, я мог бы, пожалуй, воспользоваться, но воспользоваться ими, письменными, едва ли удастся. Как Вы собираетесь советовать мне относительно жилища, которого Вы не знаете? И что собираетесь Вы посоветовать мне по поводу устройства моей бедной головы, ведь совершенно невозможно опять-таки, чтобы Ф. обходилась ею. Но я так озабочен иным, что не доставляет мне ни малейшей заботы. Для этого мне не достает фантазии. Может быть, воздействие прочих забот слишком велико, чтобы допустить что-то еще. Впрочем, от головных болей я свободнее, чем когда-либо. А Вы? Улучшилось ли то, из-за чего недавно вы были несчастны? Питаетесь ли Вы уже по- вегетариански. И Турхайм Вы теперь уже, пожалуй, вряд ли читаете. Поедете ли Вы еще в Теплиц?
Сердечно приветствую Ваш Франц К.
№ 43 29.4.14
Ради чего Вы себя мучаете, Дорогая фройляйн Грета? И столь безрассудно? Разве не окажете Вы мне содействие, все время доставляя мне благо? Мне, который по отношению к Вам всегда чувствует, что существует только двоякого рода чистое, бесслезное, о границы наших усилий бьющееся счастье: есть человек, которому верят, и который чувствует себя верным и потому даже сам становящийся верным и совершенно подготовленным к тому, чтобы сжечь себя, не оставив даже пепла.
Письмо Ваше написано так торопливо; всего я не понимаю. Если Вы доросли до Берлина, то Вам должны все-таки предоставить возможность раскрыть себя там; чтобы никто не попытался чем-нибудь напортить, у Вас опять-таки есть там Ваше семейство. Но необходимо, чтобы Вы побыстрее приступили к работе, тогда, в особенности потому, что Вы останетесь в той же фирме, окажется все же не много против этого возражений против Вашего переезда, примерно за неделю до Троицына дня покинув Вену. И каково состояние, фройляйн Грета, того письма, не написанного, но оказавшегося прочитанным, в котором, якобы, значится: Оставайся там, где Ты находишься –
Тем не менее, следует при этом принять в расчет нуль, чтобы на Троицын день Вы не оказались в Берлине, и чтобы мое сидение напротив в купе случилось к его и моему огорчению моего отца. Скверно! Скверно! И в Берлине мне придется одному осуществить фокус приемного дня двумя ногами и руками. Без Вашей помощи.
(Ф. станет задавать работу своими фокусами.) Ну, тем самым мне придется () расплачиваться. И утешиться мне придется тем, что, в конце концов, Вы приедете сюда из венской тесноты и безутешности, ощутите свою энергию и снова приобретете столь естественное удовольствие от самой себя. Наверное, Ваше положение в Вене не столь рознится от моего, разве что к Вам оно пришло неожиданно, Вам вовсе не соответствует и, в конце концов, обязано Вами великолепно взорваться.
Ущерб, который заложен для меня, а этом, - что на Троицын день Вы не окажетесь в Берлине, для меня ведь в случае необходимости можно возместить тем, что Вы, ну, теперь все-таки приехать вместе с Ф., когда Ф. приедет, я, правда, точно не знаю, я предполагаю, что приедет она в пятницу, сейчас я опять в сомнении. Вчера я получил письмо, в котором она писала: "Грета написала мне, между прочим, что в Прагу она поехать не может, так как она уезжает 1 июня (ужасно-замечателен слог берлинки!), но я напишу ей еще разок завтра". Не будь Ф. Ф.(Фелицией – В.Б.), сегодня Вы, значит, должны получить письмо, в котором и по поводу Гмюнде должно кое-что значиться, как раз об этом Ф. мне еще не написала. На всякий случай: Скоро я определенно узнаю. Когда Ф. приедет, я ей телеграфировал. Тогда Вам стоит свободно телеграфировать: "Я приезжаю". И я сразу побегу и зарезервирую Вам комнату в отеле Ф.
Все-таки я хорошо осознаю, что эта поездка была бы слишком мучительна (суббота здесь, воскресенье обратно, все же иначе нельзя?), не считая обременения, которое я, по меньшей мере, не могу полностью на Вас возложить, и поэтому было бы лучше поступить мне так – вовсе ни о чем не просить.
Сердечно приветствую Ваш Франц К.
Поедете ли Вы в Теплиц? Может быть, берлинская фирма примет участие в Пражской выставке?